Финансовая катастрофа состоится не раньше 2009 года

Начало года — время составления прогнозов. Дело вроде бы нехитрое, но только на первый взгляд. Проблема в том, что самое главное в профессии прогнозиста — обосновать свой прогноз. Для этого нужно взять несколько событий из уже прошедшего периода, в нашем случае — года, втиснуть их в некоторую тенденцию и потом продлить эту тенденцию на будущее. Поскольку событий много, а их комбинаций еще больше, то и тенденций у различных авторов получается много, и прогнозы у них получаются различные. Если, конечно, речь идет о настоящих прогнозистах, а не о тех, кто подгоняет свои рассуждения под заранее утвержденный (вариант — оплаченный) результат.

Не менее важен при составлении прогноза и выбор ключевых точек, событий, анализ которых позволяет выявить доминирующие тенденции. На взгляд автора, за минувший год их набирается вполне достаточно, чтобы построить на них вполне отчетливую картину эволюции мировой экономики в году наступившем.
Во-первых, к числу серьезных событий можно отнести то, что впервые официальные представители «западного» глобального проекта (к которым, в частности, можно отнести нового премьера Великобритании Г. Брауна) начали говорить о том, что современная структура мировых финансов нежизнеспособна.

Во-вторых, финансовый кризис в августе для США нонсенс, август — мертвый сезон в финансовой сфере. И есть серьезные основания считать, что он носит рукотворный характер — речь, возможно, идет о реструктуризации американской финансовой системы, попытках ее серьезного оздоровления.

В-третьих, операция по созданию «центра силы» в Евросоюзе (заключение Лиссабонского договора, предусматривающего введение постов президента и министра иностранных дел ЕС) была во многом проведена вопреки интересам основных союзников Вашингтона в регионе. Такие жертвы США, вообще говоря, не свойственны, и, значит, что-то очень существенное они должны были получить взамен. Скорее всего — поддержку Европы в части создания системы «атлантического единства». В этом смысле попытка реструктуризации американских финансов понятна: без нее объединение двух финансовых систем — США и ЕС — просто невозможно.

Но самыми главными все-таки стали другие два события. Одно — смена политики ФРС США, разворот от политики повышения ставки к ее снижению. Причем разворот этот не был очевидным: даже в рамках голосования членов комитета по открытым рынкам ФРС были споры. Но только на первом этапе. А вот дальше все четко выстроились в рамках единой стратегии. При этом других действий по изменению ситуации к лучшему не наблюдается, более того, не исключено, что в рамках ослабления денежной политики в финансовую систему влили денег даже больше, чем в нее поступало под фиктивные ипотечные активы. Тогда зачем же задействовать последний ресурс, действие которого явно ограничено во времени (ставку нельзя опускать ниже нуля)?

Другое событие — отказ Европы от колоссальных сельскохозяйственных субсидий своим производителям. Теоретически такой отказ долгое время был категорическим требованием развивающихся стран Латинской Америки, Африки и Азии, производителей которых страны Евросоюза не пускали на свои рынки. И на первом этапе могло показаться, что это событие лежит в одном русле с активностью, проявленной руководством Евросоюза в части вступления в ВТО России — то есть что страны Запада готовы пойти на уступки в рамках раунда в Дохе и реанимировать ВТО. Однако вступление России в ВТО пока не состоялось, и не очень понятно, когда состоится, а рынки Европы как были закрытыми, так таковыми и остались — только механизмы их контроля изменились. А значит, опять-таки дело здесь в другом.

Управляемая катастрофа

А теперь вернемся к кризисным процессам в мировой экономике. Элита «западного» проекта не может их не видеть — уж коли прямо об этом говорит. И, в общем, не может не понимать, куда идет дело: если бы денежные власти США и ЕС не влили в августе-сентябре на рынки объемы ликвидности, сравнимые по масштабу с агрегатами М0 своих денежных систем, то «черный вторник» по образцу 1929 года уже бы случился. А какие могут быть, с их точки зрения, варианты развития событий? Полностью остановить эмиссию невозможно — во всяком случае, по своей инициативе. Поскольку это неминуемо вызовет резкое падение ВВП как в США (которые, напомню, производят около 20% мирового ВВП, а потребляют аж целых 40%), так и в Евросоюзе, который экспортирует значительную часть своей продукции не только в США, но и в страны-экспортеры в США. То есть значительную часть своих доходов ЕС получает от эмиссии долларов. А значит, эмиссионное надувание финансовых пузырей будет продолжаться еще некоторое время, хотя уже понятно, что многие из них находятся на пределе существования: после недвижимости дело дошло до кредитных СВОПов, а там, глядишь, и еще что-нибудь найдется. При этом состояние дел на мировых финансовых рынках, как показали осенние события, таково, что крупной катастрофы одного из них могут не пережить и все остальные. Значит, главные задачи, стоящие перед элитой «западного» проекта, — во-первых, минимизировать катастрофу для себя, а во-вторых, максимизировать ее для конкурентов.

Вторую задачу можно решить двояко: за счет приоритетного использования либо внеэкономических способов, либо экономических, точнее, финансовых. Собственно, политические перипетии США в ушедшем году (включая знаменитый доклад американской разведки об отсутствии у Ирана военной ядерной программы) как раз показывают, что в руководстве этой страны и элите «западного» проекта шла острая дискуссия о методах борьбы с конкурентами и победила концепция экономического влияния.
Другими словами, сделанный в ушедшем году выбор состоял в том, что в рамках дилеммы между (полу)военной диктатурой с подавлением конкурентов военной силой и сохранением «демократической» модели с использованием экономических рычагов выбор был сделан в пользу последней. Дело тут, правда, скорее всего, было не в прелестях «демократии», а в том, что «вытащить» посткризисную экономику в рамках исключительно американского рынка, емкость которого к тому же упадет в разы, невозможно. А распад мира на валютные зоны сделает «чужие» рынки практически недоступными. Значит, еще до начала острой стадии кризиса необходимо подготовить объединение рынков базовых стран «западного» проекта, а затем его осуществить, что несовместимо с диктатурой в США. Политическая целесообразность здесь явно вытекала из экономической: после принятия решения о построении «атлантического единства» доминирование команды неоконов в американской политической элите было обречено.

Китайский фактор

Отметим, что главный конкурент США — Китай, — скорее всего, эту дискуссию не оставил незамеченной и в 2007 году начал активную реализацию программы «сброса» долларовых активов путем приобретения на них всего, что можно купить за деньги. Речь идет и о различных недвижимых активах (типа месторождений в Африке), и о технологиях, и о товарах. Например, о закупке большого количества авиалайнеров в Европе. При этом была разработана замечательная схема, при которой покупки в Европе делаются в кредит, причем в качестве залога выступают номинированные в долларах активы, в частности американские казначейские обязательства. Понятно, что в случае начала острой стадии кризиса европейские банки получат не возврат долгов в евро, а именно эти залоговые активы. Сделать тут, впрочем, уже ничего нельзя: в рамках действующей финансовой системы отказаться от таких схем просто невозможно, поскольку казначейские бумаги США имеют (в некотором смысле по определению) высший рейтинг надежности.

В предстоящем году Китай будет активно наращивать эту программу, как и программу повышения внутреннего спроса, и через два-три года резко сократит свою зависимость от кризиса современной финансовой системы. По состоянию на сегодня начало дефляционного шока, резкое сокращение совокупного мирового спроса, ставит эту страну (как и многие другие страны, экономика которых сильно зависит от экспорта) перед явной угрозой экономического коллапса. Нужно напомнить, что экономическое развитие Индии и Китая идет не путем «размывания» экспортных доходов по всему обществу (как было в СССР), а путем рекрутирования все новых и новых миллионов человек из системы традиционного для этих стран образа жизни в рамки современного производства, в общем, с западными стандартами потребления. И если в России в 90-е годы средний уровень жизни упал раза в полтора, то в этих странах в случае резкого сокращения экспорта картина будет совсем иная. Большая часть населения (для Китая — около 1 млрд человек) этого практически не почувствует, но появится колоссальная по европейским или американским масштабам (десятки миллионов человек) группа, которой фактически будет предложено вернуться из нормального (по нашим меркам) общества почти в доисторический период. В таких странах, как Япония или Россия, падение уровня жизни будет сравнимо с началом 90-х у нас или с Великой депрессией в США, то есть уровень потребления сократится раза в полтора-два. И то, и другое — острейший социально-политический кризис, но вполне совместимый с сохранением правящей элиты. А вот в Китае средний уровень жизни может упасть и меньше, зато у некоторой, значительной группы — существенно глубже. Теоретически исторические традиции Китая позволяют такие группы просто нивелировать (и не обязательно физически — так называемая культурная революция тому пример), но надо понимать, что именно эта группа является символом движения Китая к лидерству во всем мире. Иными словами, борьба с потерявшими привычную основу для существования «западниками» в китайском обществе означает его замыкание, резкое усиление акцентов, направленных вовнутрь, с соответствующим ослаблением внешней активности. А если еще учесть, что «западники» получат активную поддержку из-за рубежа, то можно смело говорить о том, что такой сценарий практически неминуемо выведет Китай и другие страны с аналогичным устройством общества из борьбы за приоритетные позиции в мировой экономике и геополитике. Наша страна, впрочем, как и Япония, сегодня конкурентом для «западного» глобального проекта не является, а вот Китай ему надо вывести из строя обязательно, иначе о первенстве США и вообще Запада говорить не приходится.

Сценарий «Великой депрессии-2»

Но, еще раз повторим, такой вариант руководители Китая (и, возможно, Индии) просчитывают и предпринимают контрмеры. Это означает, что, если уж Западом выбран вариант не силового, а финансово-экономического взаимодействия, то начало острой стадии кризиса, сценарий дефляционного шока, резкого падения совокупного мирового спроса, должен быть запущен в течение не более двух лет. Теоретически логику здесь можно даже продолжить, тем более что такие рассуждения все равно принципиальны для сценария на 2008 год. В ноябре следующего года в США состоятся президентские выборы, и делать кризис под них как-то неправильно. В январе 2009-го к власти приходит новая (антикризисная) администрация, и после того, как в течение полугода она осваивается на новых местах, в частности согласовывает свои позиции с руководителями Евросоюза, можно начинать операцию. Иными словами, с точки зрения логики рукотворный дефляционный шок следует ожидать во второй половине 2009 года, а в 2008-м никаких потрясений быть не должно.

Разумеется, все вышесказанное верно только в том случае, если принять на веру описанную выше логику руководителей «западного» глобального проекта. Отметим, что альтернативной просто не видно — разве что считать этих людей клиническими идиотами.

Возвращаясь к первой задаче, которая стоит перед «западным» проектом, необходимо отметить, что его лидеры, скорее всего, рассматривают развитие ситуации именно в рамках сценария дефляционного шока по образцу 1929 года. Это хорошо видно по многочисленным заявлениям западных экспертов и чиновников. Кроме того, именно этот вариант оптимален с точки зрения экономического ослабления конкурентов. Да и отказ от силового сценария подтверждает такую оценку ситуации. Самым неприятным последствием кризиса 1929-1930 годов с точки зрения управляемости процессом со стороны элиты было разрушение банковской системы страны. Падение жизненного уровня населения, если его можно списать на внешние факторы и частично компенсировать за счет господдержки, по всей видимости, не представляется таким уж опасным. Во всяком случае, падение жизненного уровня в два раза пережили как сами США во времена Великой депрессии, так и, например, Россия в 90-е годы, и социально-политической катастрофы это не вызвало.

А вот разрушение банковской инфраструктуры, особенно «на местах», то есть той ее части, которая непосредственно связана с инфраструктурой, обеспечивающей жизнедеятельность рядовых граждан и малого бизнеса, может стать очень серьезной проблемой. Даже более серьезной, чем в 1929-1930 годах, поскольку современная институциональная структура американской экономики значительно более сложная, чем почти 80 лет назад. И если в период активной эмиссионной накачки главную роль в экономике играют крупные банки, через которые напечатанные деньги «легализуются» в экономике, то после дефляционного шока ключевую роль будут играть мелкие и средние региональные банки, обеспечивающие связь с экономической инфраструктурой на местном уровне. Но многие годы эмиссионного бума серьезно подорвали надежность и качество именно этих институтов. В качестве активов они выбирали (в том числе и по рекомендациям крупных банков-корреспондентов, своих, так сказать, «старших товарищей») как раз те активы, которые сегодня поставлены под серьезные сомнения. Для крупных банков, особенно впрямую допущенных к эмиссионным деньгам, это не проблема. А для региональной банковской сети, как показал опыт 1929-1930 годов, да и Японии начала 90-х, это станет катастрофой. И если исходить из логики неизбежности рукотворного дефляционного шока, то получается, что главной задачей денежных властей США является реструктуризация именно региональной банковской сети, существенное оздоровление ее активов.

Что при этом будет с крупными банками — в общем, наплевать. Во-первых, часть из них можно и обанкротить (в том числе с крупным иностранным участием), поскольку не так уж и много их нужно на всю страну. Во-вторых, их главное преимущество — международная сеть — может быть как единое целое передана тем из них, которые будет сочтено целесообразным сохранить. В-третьих, само значение этой сети в условиях дефляционного шока резко упадет. Ну и, наконец, можно обанкротить вообще все крупные банки, поскольку доступ к эмиссии автоматически делает крупным любой финансовый институт.

Симптомокомплекс

Приведенный анализ дает возможность достаточно четко описать ту систему действий и событий, которая ожидает мировую экономику в 2008 году. Этот год будет характеризоваться постоянно идущей реструктуризацией финансовых институтов зоны доллара, причем акцент будет делаться на выявление все новых и новых ненадежных инструментов. Реструктуризация будет состоять в том, что крупные американские финансовые институты станут выкупать у региональных эти ненадежные инструменты, оздоровляя их балансы и принимая на себя дополнительные риски. Компенсироваться они будут частично за счет эмиссионных денег, частично за счет средств иностранных инвесторов. Некоторые из которых будут искренне рады войти в капитал системообразующих банков, куда их ранее не пускали, а некоторые — понимая неизбежность дефляционного шока и считая, что в рамках непосредственного участия в крупнейших американских банковских институтах они смогут лучше защитить свои капиталы.
Не исключено, что часть этих крупных финансовых институтов будет вынуждена обанкротиться еще в текущем году. Однако, скорее всего, данная процедура произойдет путем разделения этих структур на составные части по направлениям деятельности, которые и будут выкуплены другими участниками рынков. Банкротств типа «Энрона» ожидать не приходится, современное состояние мировой финансовой системы таких катаклизмов может не пережить.

При этом будет происходить постепенная адаптация бюджетных систем США и Евросоюза. Именно в рамках этой процедуры, скорее всего, и были сокращены сельскохозяйственные дотации в ЕС. Цель этой процедуры — объединение рынков Европы и Северной Америки. Развитие ситуации на финансовых рынках станет продолжением тенденций, сложившихся в предыдущем году. Ускоренный рост цен на «реальные» (в рамках действующей экономической модели) активы, постепенное (но не принимающее катастрофические формы) ослабление доллара и рост альтернативных валют, быстрый рост доходов нефтеэкспортеров и стран, имеющих крупные экспортные поставки в США. Международный товарооборот будет активно расти не только в денежном, но и в натуральном выражении — за счет повышения покупательной активности стран-владельцев крупных долларовых активов. Россия, впрочем, как всегда, здесь останется «не при делах», поскольку нашими финансами руководят люди, слепо подчиняющиеся элите «западного» проекта, кровно заинтересованной ныне в том, чтобы найти как можно больше «емкостей» для сброса избыточной ликвидности. Собственно, кроме России непонятно даже, куда ее сегодня можно сбрасывать — дураков больше нет. А значит, Россия останется в наступившем году единственной в мире крупной страной, страдающей от избытка спекулятивных капиталов при явном недостатке капитальных инвестиций.

Михаил Хазин, «Профиль».